ответы.
и кажется, будто-бы мне не нужно ничего, кроме роста личности.
не нужны люди такие прямые, плоские.
мне важно лишь присутствие близких в городе. рядом.
они те, которые наполняют меня, которые наполняли..тогда, в родном городе. и здесь. просто есть.без взглядов. один.
иногда мне кажется, если перечислить все приметы, можно заполнить пустоту на его месте.
мне даже больно не было. так неизбежно, ненарочно, иначе нельзя. я чувствовала только печаль, безмерную, как океан, всепоглащающую печаль.
сейчас, я прохожу длинные дороги, в метро читаю книги, и погружаюсь полностью в них.
не нахожу свое настроение, мне все время кто-то мешает, сбивает.
бьются стаканы..на счастье.
грустит мой апельсин.. и жаль, что погибает. не в силах вылечить его. вода видимо ему не нужна..
мне желается думать о крышах, о их утреннем уюте, о тех, кто живет под ними.
когда небо просыпается и к тебе в окно..
желаю уехать одна, за 1000 км от Петербурга, в тишине ехать, смотреть в окна. может быть фотографировать и дышать.

и кажется, будто-бы мне не нужно ничего, кроме роста личности.
не нужны люди такие прямые, плоские.
мне важно лишь присутствие близких в городе. рядом.
они те, которые наполняют меня, которые наполняли..тогда, в родном городе. и здесь. просто есть.без взглядов. один.
иногда мне кажется, если перечислить все приметы, можно заполнить пустоту на его месте.
мне даже больно не было. так неизбежно, ненарочно, иначе нельзя. я чувствовала только печаль, безмерную, как океан, всепоглащающую печаль.
сейчас, я прохожу длинные дороги, в метро читаю книги, и погружаюсь полностью в них.
не нахожу свое настроение, мне все время кто-то мешает, сбивает.
бьются стаканы..на счастье.
грустит мой апельсин.. и жаль, что погибает. не в силах вылечить его. вода видимо ему не нужна..
мне желается думать о крышах, о их утреннем уюте, о тех, кто живет под ними.
когда небо просыпается и к тебе в окно..
желаю уехать одна, за 1000 км от Петербурга, в тишине ехать, смотреть в окна. может быть фотографировать и дышать.
